|
Среди монгольских ханов и аристократии вскоре после завоевания Средней Азии и Ирана четко наметились две тенденции по отношению к оседлому населению завоеванных территорий. Социальные основы этих тенденций исследованы А.Ю. Якубовским и И.П. Петрушевским. Выразителями первой тенденции была большая часть военно-кочевой знати (как монгольской, так и тюркской), многие царевичи и некоторые кааны - верховные государи монголов. Они были противниками оседлой жизни, всю землю хотели превратить в пастбища, все города в развалины. Они готовы были беззастенчиво грабить, разорять, жечь, угонять в плен, не заботясь о том, что при таком отношении к оседлому населению они довольно быстро лишили бы себя огромных и регулярных доходов от земледелия, ремесла, торговли. К этой группе примкнула часть местной знати и купечества, рассчитывавшая на быстрое обогащение за счет прямого грабежа.
Выразителями второй тенденции были некоторые кааны и небольшая часть военно-кочевой знати, близкой к каанскому дому, основная часть местной знати, чиновничества, духовенства, большинства купечества. Эту часть знати объединило стремление к сильной центральной власти, борьба с сепаратистскими настроениями представителей первого направления, ясное понимание необходимости прекратить грабеж и разорение оседлого населения. Покровительство городам и торговле, точная фиксация размеров податей и повинностей, ограждение крестьян и горожан от произвольных поборов, от вытаптывания посевов, от разрушения городов - только такая политика могла обеспечить восстановление и развитие разоренного хозяйства. Представители второй тенденции прекрасно понимали, что не осуществить эту программу - значит рубить сук, на котором сидишь, ибо никакой единовременный грабеж не принесет столько, сколько дадут систематические и ежегодные поступления доходов от сельского хозяйства, от города, ремесла и торговли.
Яркими выразителями второй тенденции были Мунке-каан, пришедший к власти в 1251 году, и купец-правитель Масуд-бек, сын первого правителя Махмуда Ялавача. Историки недостаточно внимательно отнеслись к сохранившимся известиям письменных источников о деятельности Мунке-каана, рассматривая его распоряжения лишь как единичные попытки ограничить произвол местных властей. Сопоставление содержания указов Мунке-каана с данными нумизматики позволяет думать, что перед нами не разрозненные мероприятия, а целенаправленная внутренняя политика, по крайней мере в Средней Азии получившая и некоторое практическое претворение.
При Мунке-каане был строго регламентирован подушный налог, декретирован регулярный чекан золотых динаров одинаковой пробы во многих городах Средней Азии и за ее пределами.
В условиях феодализма вообще, в условиях хозяйственной разрухи после монгольского завоевания в особенности, высокопробные золотые монеты были слишком крупными, они не соответствовали объему внутренней торговли и уровню цен на основные товары. Чтобы золотые динары стали общегосударственным средством обращения и тем самым способствовали бы восстановлению и развитию денежной торговли, проба для золотых динаров была назначена низкой (около 60% чистого золота). Таким путем достигалось "сближение" денег и товара.
Остальные мероприятия живо описывает Рашид ад-Дин: "Так как после /смерти/ Гуюк-хана множество ханш и царевичей выдали людям ярлыки и пайзы без числа, рассылали во все концы государства гонцов и покровительствовали и простым, и знатным, потому что имели дело с ними в торговле и по другим причинам, то Менгу-хан повелел указом вышеупомянутым лицам, дабы каждый, разыскав в своей провинции ярлыки и пайзы, кои люди со времени Чингиз-хана, Угедей-каана и Гуюк-хана от них и других царевичей получали, все отобрал, чтобы впредь царевичи не давали и не писали приказов о делах, касающихся провинций, без спроса у наместников его величества, чтобы великие послы не отправлялись в путь более чем на четырнадцати подставах, чтобы они ехали от яма до яма, а не забирали по дороге лошадей у населения. Во времена /Угедея/-каана было принято, что послы ездили по областям Могулистана на подставах, /Менгу-хан/ это отменил: /поскольку/ торговцы ездят для приобретения денег, какой смысл /давать/ ездить /им/ на почтовых лошадях. И приказал, чтобы они ездили на собственных животных. Также повелел, чтобы гонцы ни в какие города не заезжали, а также и в деревни, в которых у них нет какого-либо дела, и чтобы не взимали содержания выше установленного".
Старые, наиболее обременительные и ненормированные подати и налоги были отменены. В частности, Мунке-каан признал недействительными все ярлыки и пайзы, изданные после смерти Чингиз-хана. Он запретил также гонцам брать лошадей у населения, определил норму почтовых лошадей для них. Частным лицам вообще было запрещено пользоваться казенными лошадьми. Мунке-каан не разрешил без дела заезжать в города и деревни и требовать содержания, сверх положенного. Было даже оговорено, чтобы недоимки с населения не собирать. Небезынтересно отметить еще одну деталь: при Мунке-каане указы писались на языке тех народов, которым они предназначались. Для монголов, привыкших не считаться с покоренными народами, это был акт, продиктованный определенной политической дальновидностью.
Таким образом, мероприятия, декретированные Мунке, предусматривали регламентацию и твердую фиксацию размеров налогов, ограждение населения от наиболее произвольных и нерегламентированных повинностей, оживление городской жизни и торговли. Самый факт декретирования подобных мероприятий является свидетельством большой победы второй тенденции в политике уже с середины 13 века. Одним из главных вдохновителей и практических ее проводников был безусловно Масуд-бек, которому при Мунке-каане была подвластна огромная территория от Уйгурии на востоке до Хорезма на западе. Но имели ли практический успех эти декреты?
В Иране, как об этом свидетельствуют источники, введение подушной подати не принесло населению облегчения из-за чрезмерных злоупотреблений чиновничества и монголов. В Средней Азии регламентация налогов и отмена некоторых произвольных поборов сыграли положительную роль в восстановлении хозяйства. Что же касается городской жизни и денежной торговли, то здесь успех был весьма значительным. Золотые монеты оживили денежную торговлю. В основе денежного обращения оказались не целые монеты, а их фрагменты, кусочки, принимаемые на вес. В сочетании с низкопробностью это красноречиво свидетельствует о том, что золотые монеты обслуживали довольно широкую сферу денежной торговли, причем на равных основаниях по всему государству. Кроме этих общегосударственных монет, ряд городов возобновили чекан медных посеребренных дирхемов. В этой связи очень важно отметить интенсивную работу монетных дворов таких городов, как Отрар и Ходжент, что указывает на оживление жизни как этих городов (а ведь Отрар при завоевании был разрушен!), так и Ферганы, и всей северо-восточной части государства в целом. Эти районы неуклонно шли к подъёму. Позже, в последней четверти 13 века, они достигли значительного процветания, хотя Семиречье к середине 13 века в значительной части было захвачено под пастбища, и многие города там обратились в развалины.
В начале 70-х годов 13 века Масуд-бек провел кардинальную денежную реформу. Она знаменует собой новую, более серъезную и последовательную победу второй тенденции. Реформа была введена в 1271 году, но временем полного ее осуществления и успеха были два последние десятилетия 13 века.
Основное содержание этой реформы составлял переход к регулярному чекану настоящих серебряных монет во многих городах и областях Средней Азии, но везде одинакового веса и пробы. Такие монеты имели общегосударственное обращение, вне зависимости от места выпуска. Это была целая революция в денежной торговле. Серебряные монеты более всего соответствовали уровню цен и объему внутренней торговли феодальной Средней Азии. Но более двух с половиной столетий в Средней Азии не было регулярного чекана серебра, и монгольский погром надолго отсрочил преодоление этого серебряного монетного кризиса.
Неоднакратно предпринимались попытки вернуться к серебряному обращению, но они не удавались. Реформа же Масуд-бека имела полный успех, что ясно свидетельствует о ее подготовленности и своевременности.
Чекан серебряных монет был свободным, т.е. любое частное лицо могло принести на монетный двор свое серебро для передела в монету за определенную плату. Успех реформы целиком зависел от того, удастся ли организовать этот свободный чекан, решатся ли владельцы серебра "объявиться", понесут ли они свое серебро на монетные дворы. Было слишком много причин для недоверия. Необходимы были гарантии от произвола, грабежей и насилий со стороны монголов; уверенность, что правительство не затеяло просто какую-то махинацию в свою пользу. Характер осуществления реформы показывает, что это недоверие было преодалено не сразу и не везде в одинаковой степени.
Хотя Масуд-бек предпринимал специальные усилия для повсеместного налаживания чекана серебряных монет, это удалось не сразу.
В 70-х годах 13 века работали лишь немногие монетные дворы, и их продукция не была обильной. Лишь в 80-90-е годы 13 века чекан серебра действительно стал чрезвычайно обильным, а монетные дворы были открыты минимум в 16 городах и областях. Следовательно, недоверие удалось преодолеть. А это косвенно свидетельствует о существовании необходимых гарантий от произвола и грабежей и достаточно нормальных условий для развития городской жизни и торговли.
В 1269 году, т.е. незадолго до реформы, на берегах реки Талас состоялся курултай, на котором монгольские царевичи обязались жить в горах и степях, не вытаптывать пашни, не вмешиваться в дела оседлого населения и довольствоваться фиксированными налогами. Ясно, что эти обязательства в какой-то степени выполнены, иначе реформа Масуд-бека не имела бы такого успеха. Решения курултая 1269 года и самый факт проведения реформы- звенья одной цепи: курултай давал те гарантии, без которых не имело бы смысла и пытаться проводить эту реформу.
Конечно, борьба двух тенденций продолжалась, и победа второй тенденции никогда не была окончательной. Пример этому - судьба Бухары, которая именно после курултая 1269 года и во время проведение денежной реформы была настолько разорена хулагуидскими и некоторыми чагатаидскими царевичами в 1273 и 1276 гг., что обезлюдела на целые 7 лет. В Бухарском оазисе еще и в первой четверти 14 века было много развалин, заброшенных садов и виноградников. Но и тут важно подчеркнуть, что Масуд-бек предпринял эффективные меры для населения и восстановления Бухары, так что с 1282-1283 гг. даже в Бухаре начался достаточно регулярный чекан серебряных монет, свидетельствующий о реальном оживлении здесь городской жизни и денежной торговли. Любопытен и другой факт: Тува-хан (1282-1306 гг.) построил в Фергане город Андижан, который стал быстро развиваться.
Итак, денежная торговля, судя по данным нумизматики, к концу 13 века достигла больших успехов по сравнению с предшествующим временем, что свидетельствует о частичном восстановлении и развитии товарного производства и городской жизни в целом. В лучшем состоянии находились, по-видимому, города и торговля северо-восточных областей Средней Азии, включая часть Семиречья (особенно обильным был чекан Тараза, Кенджде, Отрара и др.), города Ферганы, область Шаш. Восстановление городов Мавераннахра происходило более замедленными темпами, но и здесь два последних десятилетия 13 века и начало 14 века были ознаменованы значительными успехами.
Меньше известно о состоянии сельского хозяйства Средней Азии к началу 14 века. Существенно свидетельство вакуфной грамоты 1299 года о том, что учредитель вакфа купил недалеко от Бухары целую деревню с богато орошенными землями, построил еще одно селение, две мечети, хорошие жилища для работников, мельницу и несколько ткацких мастерских. Покупка земельных угодий и все это строительство в районе Бухары едва ли имели бы место, если бы этому не предшествовал достаточно длительный период мирной жизни, убедивший в безопасности вложения денег в землю и строительство. Так как гарантии, данные на курултае 1269 г., до конца 13 века, как уже отмечалось, оказались вполне реальными, это создало благоприятные условия для частичного восстановления не только городской, но, очевидно, и сельской жизни.
Конечно, к началу 14 века последствия монгольского разорения не были преодалены, хозяйство в целом было еще далеко от домонгольского уровня, формы эксплуатации и тяжкий налоговый гнет мешали восстановлению хозяйства, замедляли этот процесс. Монгольское иго было для народов Средней Азии ни с чем не сравнимым бедствием. Эти материалы лишь фиксируют этапы восстановления и относительного подъема, в первую очередь городской жизни и торговли. И они опровергают ставшую для многих историков аксиомой точку зрения, будто в Средней Азии для развития городов и внутренней торговли реальные возможности создались только после реформ Кебека (1318-1326), что именно Кебек прекратил анархию в денежном обращении.
Кебек был первым монгольским государем, который окончательно перенес свою ставку в Мавераннахр. Кебек остался язычником - он не принял мусульманства, но охотно беседовал на религиозные темы с мусульманскими богословами. Имеются факты, показывающие, что он пытался - и иногда небезуспешно- пресечь крайние проявления преследования кочевыми феодалами оседлых жителей. Он выстроил себе дворец недалеко от Несефа, впоследствии вокруг этого дворца вырос целый город, который получил название Карши.
Кебеку приписывают денежную и административную реформы. Денежная реформа Кебека наиболее подробно рассмотрена М.Е. Массоном. Проведена она было в 1321 г. с учетом денежных систем в государстве Хулагуидов и в Золотой Орде. Крупная серебряная монета весом выше 8 г. называлась серебряным динаром и равнялась шести мелким монетам- дирхемам. В первые годы чекан этих новых монет (особенно дирхемов) с именем Кебека был чрезвычайно интенсивным, причем основную продукцию выпускали Бухара и Самарканд. Чекан серебряных монет этих двух достоинств, продолжали и другие государи. Тармаршин, в частности, выпускал тоже много серебряных монет, при нем интенсивно работал монетный двор Отрара. Позже чекан монет в количественном отношении сокращается.
Значение реформы Кебека было явно переоценено большинством историков. Она не произвела таких коренных преобразований в денежном хозяйстве, как предшествующая реформа Масуд-бека. Но она создала еще более благоприятные условия, как для внутренней, так и для внешней торговли. Факт ее проведения и весь пореформенный чекан свидетельствуют о том, что подъем городов и денежной торговли продолжался, хотя по - прежнему не все области Средней Азии находились в этом смысле на одинаковом уровне.
В 14 веке чрезвычайно обострилась борьба двух рассмотренных выше политических тенденций по отношению к оседлому населению. Так, Кебеку пришлось вести тяжелую борьбу с мятежным чагатаидским царевичем Ясавуром. Этот царевич с помощью войск хорасанских эмиров нанес поражение Кебеку. После этого, как сообщает источник, Ясавур "от Термеза до границы Самарканда всех жителей вилайетов и селений от реки Амударьи переселил, и города, и местности, которые были под властью Кебека, разрушил, а людей тех мест взял в плен". Одни лишь хорасанские эмиры увели в плен более 50 тыс. человек, захватили огромную добычу. Когда Кебек собрался нанести ответный удар по хорасанским владениям Ясавура, последний приказал жителям из Фараба и Мургаба переселиться в Гератскую область. Во время этого переселения от холода и голода погибло много десятков тысяч человек. Феодальные усобицы 1316-1319 гг., связанные с мятежом Ясавура, нанесли громадный ущерб народам Средней Азии.
Преемник Кебека - его брат Тармаршин (1326-1334) продолжал политику предшественника. Он еще больше склонялся к традициям оседлой жизни, стал ревностным мусульманином и сделал ислам официальной религией Чагатаидского государства. Недовольство кочевых феодалов вылилось в восстание, и Тармаршин был убит.
Междоусобия нанесли окончательный и уже непоправимый удар городской жизни и земледелию Семиречья.
Феодальные распри мешали проведению прогрессивных мероприятий, сводили их последствия на нет. В 40-х годах 14 века хан Казан, продолжая политическую линию Кебека- Тармаршина, пытался восстановить ханскую власть. В двух переходах к западу от Карши он построил замок-дворец Зенджир-сарай - свой оплот в борьбе с кочевыми феодалами. В 1346 году он погиб в бою. Ему наследовал эмир Казаган- ревнитель обычаев кочевого быта. Зимой он проводил время в Сарайской долине, летом - у города Мунка, большую часть времени занимался охотой. Его сын Абдаллах с 1358 года попытался проводить иную политику, отражающую интересы оседлой верхушки, но был изгнан.
В конце 50-х годов 14 века Чагатаидское государство распалось примерно на полтора десятка владений. Некоторые принадлежали кочевым феодалам, во главе других стояли местные феодалы - светские и духовные. Чагатаидское государство распалось кроме того, на две части - северо-восточные области выделились, получив название Моголистан.
|
